Автор: medmet
и чего я только в инет залез? как всегда сам не рад, сплошная хуйня, хуйня и хуйня, панкам бы ницше почитать а они хуйней страдают. скотство.
вот и напишу я сейчас всем назло какую-нибудь херь про гражданскую оборону, а может не про нее, потому как про нее лучше летова все-равно не скажешь, да хоть про что-нибудь, потому как все во всем.
начнем с вопроса что такое для меня песни го? Нравятся они мне или нет? И при чем здесь нравятся не нравятся? Они переплетаются с собственной жизнью созвучностями настроений, словами, звуками, вкрапливаются жизофренической меланхолией, прилипают к пяткам и не ототрешь. Поскрипят в детстве в башке, поскребутся, забудутся, а осенью волочатся пожухлыми листьями под ногами, а зимой бывает найдешь их в каком-нибудь черном сугробе как новогодний подарочек.
короче что такое эти сраные песенки? that's the story of my life.
взял я как-то катомку, спальник и поехал. пойди туда не знаю куда, найди то не знаю что. ветер и пыль в голове. автобусы, грузовики, пригорки, огороды, одинокие дома. когда устанешь можно сидеть на склоне реки и смотреть на белесую воду. лежать в траве, глазеть на коров.
«Лягу в травку, цветочек сорву
В небе птички поют музыкальныя
Я на небо смотрю и жую
Мой цветочек, как в детстве, моральныя
Словно вновь я совсем молодой
И нисколько назад мне не хочется
Так лежал бы всю жизнь на траве
И на собачку смотрел, которая мочится» (лир. настроение)
жаль только карту не взял. место куда я ехал все время меня обгоняло. приедешь в городок а оно хвать и на тот берег, в деревню дотопаешь а оно уже вперед на много километров убежало. так и шел я по пустой зеленой дороге, а справа тянулась огромная свалка и меня то и дело догоняли камазы с помоями. около въезда и в пролеске вдоль пожарного рва вокруг свалки сидели бомжи, жгли костер и варили гнилые колоши. глазели на меня плюгаво грязными глазищими да облизывались немытыми языками. хорошо мужик на волге попался а то бы точно съели. но до места этого так я и не добрался, пришлось сматываться домой, хотя оставалось совсем чуть-чуть.
А потом возвращался домой в гнусном, душном автобусе. адски болела голова и люди в метро казались какими-то манекенами с искаженными мукой гримассами, одна женщина с перекошенным лицом дала своей дочке с желтым бантиком на идиотской маленькой голове конфету. я подумал — ее кормят конфетами как собаку. Выйдя оттуда сразу попал на жаркий горячий асфальт и какая-то блядища в синем переднике всунула сразу две листовки — на одной явлинский, на другой — матвиенко, чуть не сблевало.
В чугунных городах стоит бетонная свобода
В отважных головах распоряжаются плакаты
Инерция заведует послушными телами
А нас нет, нас нет, нас нет, нас нет...
да и действительно нет нас. ни вас, ни меня, ни себя, никого. «мы умерли, мы все давно умерли». лишь мертвые птицы поют в хрустальном лесу...
Послушайте на ночь «колыбельную», укройтесь теплым мягким одеялом, попейте на сладкого чаю, сходите в душ. только не удивляйтесь если оттуда польется густая с мякотью кровь. И Матвиенко зайдет в ванну с колашниковым наперевес и сделает из маленьких детишек веселый дуршлак с криком хайль Путин! Money uber alles!
Всю жизнь на спусковом крючке
Достойно заменяя мишень
В тугом противогазе дешёвого рассудка
Похоронен.
Похоронен.
Эксгумация — я должен просыпаться.
Да и что он хотел этим сказать? «Протесты провоняли лояльностью и трезвостью Добротных штампов» это еще понятно черт с ним, но «В тугом противогазе дешёвого рассудка похоронен» это меня пугает, это может значить все что угодно — проснуться, сварить кофе, почитать буддийских сказок, посмотреть футбол — выкинуть телевизор в окошко, уйти в монахи, застрелиться, сойти с ума? короче не умрешь не узнаешь.
Люди не знают, пинают каку
Людские массы возводят стены
Людские массы текут мочою
Они безличны, они бескрайни
Уходит время — вокруг все то же
Но только хуже, но только гаже
Все та же тупость, все таже мерзость
А «там, где иначе» — так далеко
Вот после таких песен и становятся коммунистами. «Подвяжи штаны продолговатым ремешком» и вперед в прекрасное далеко. Сырым утром, в сиреневом тумане уходили в неведомую Шамбалу стройные отряды СС, а под ногами у них были сухие желтые листья и обреченность. Дорога домой.
Домой. Как это по детски красиво и просто, но почему же все постоянно забывают, а где это собственно дом?
Flying home, flying home
To the land that your hearth have gone
To the peace that once was true
For the little girl like You
и защемит что-то в груди, расхлябится , слова расплывутся в теплом потоке, что тут скажешь? здорово и вечно.
Или вот еще. Сидел я как-то в крыму в компании дебилов и пил вино. хорошо там. ночи темные, яркие, дышится легко. Древняя, сказочная земля. Мифы вместе со сладким вином и теплым воздухом окутывают душу. А тут какой-то недомерок тычит в бок локтем, просит го ему спеть. сам то слышал только все идет по плану. доволен, сыт и счастлив. бабища расплылась на земле в летней кофте, пьяна, похотлива и счастлива. И вспомнил я с чего-то Аджимушкай. холодные узкие каридоры, капли свисающие с зеленых склизких потолков, отряды лизунов (собиравших воду) и газовые атаки, и солдата передавленного бетонной глыбой напопалам (который сумел дотянуться, вытащить пистолет и застрелиться). Вспомнил про больного маньяка Илию, заколовшего пророков Вааловых и вознесшегося на небо в огненной колеснице. и спел я им добрую песню про «безликий рассвет» и «твой стимул убить» ох и порадовались же эти муравьеды. жгучая, мрачная, ветхозаветная песня. вот после таких песен и становятся фашистами. впрочем сам я!
тогда долго удивлялся какого черта? откуда во мне самом иногда берется ненависть, злоба, ведь ни хрена не хочу я никого убивать чего тогда выпендриваться? или все-таки убил бы? что за нахрен нелепые шутки с костлявой старухой-процентщицей? странная безвкусная тошнота подкатывает к горлу, еда становится безвкусной, люди одинаковыми, гнусная пустота улыбается из-за края и чувствуешь, что никуда и ехать то не надо, вот Она здесь под ложечкой, сосет твою жизнь по крупинкам. и война продолжается...
какие там теплые, темные, ветренные ночи. бывало стоишь ночью на скале а внизу бухта залита огнями и море шумит о неведомом. никогда не испытывал ничего более волнующего, чем когда идешь по степи вдоль берега среди греческих развалин и травы колышатся высоко высоко. а над ними море сливается с небом в упоительных синих объятьях и безумная мечта охватывает аж до кончиков волос. когда-то здесь жили люди, плавали красивые корабли под белоснежными парусами. люди пели песни, сражались с врагами, любили, смотрели в море.
близость абсолютно иного мира, пьянящая жажда, тоска по целостности.
люди копошатся во всяких пустяках, войнах, деньгах, одежде, кока-коле, принимая их за жизнь. наша война другая, убийство без сожалений и злобы, мир без раскаянья и смерти. революция — вот подходящее для этого слово.
Грозовое небо, отворись
Ледяное солнце, раскались
Степные травы стелят нам постель
Стальные звезды метят в изголовье
блин, кто опять включил Летова? хотя пусть играет он ведь тоже революционер. размышлять о революции все-равно что вдумываться в полыхающий огненный шар вращающийся во все стороны. какое отношение ледяное солнце имеет к крутящемуся безумному шару? и при чем здесь греческие полисы в Понте? И безумный Митридат возжелавший властвовать над Римом, заколовшийся в Керчи кинжалом? Откуда вообще взялись все эти Митридаты и полисы, бесконечно вращающиеся в одном солнечно-брызжущем потоке свихнувшегося в виртуальных изгибах времени огромно-безумного протошара истории? Является ли этот шар божественным посланником или демонической сущностью? Обломком сгоревшего инопланетного танкера или просто огромным бестолковым космическим воланом, запущенным в невесомость вечно обалдевающим от бессмысленности своего повторения из серии в серию, объевшимся пиццы, котом-самураем? бесспорно одно — во всех случаях мы имеем дело с одним и тем же — революцией, огненным шаром или парадигмой сферы (см.эволю
ция парадигмальных оснований науки А.Ду.). кстати о Дугине вот что он недавно написал:
«если принять во внимание перманентное поползновение русского архаического диспозитива ресемантизации к тому, чтобы воплотиться в относительно рациональные формы (мессианство, евразийская философия). И здесь постмодерн может быть взят на вооружение не элитой, но массой. Если элита видит в Че Геваре брэнд мобильной связи, то евразийские массы, иронично поймав нить игры, могут превратить мобильник в средства Революции (ведь согласно модернизму, означающего и означаемого больше нет, есть только знаки). Точно также у массы в отличие от элит не Сталин брэндирует »красное вино«, но выпив »красного вина«, рождается великая ностальгия по Сталину, а диджей (MC, телеведущий) становится фюрером». И это всего неделю спустя после того как я кинул в Летова сотовым телефоном на концерте 24го! (хотя попал кажется в гитариста) УРА товарищи!!! Да здравствует Революция! будем жить по заветам наших великих вождей (нбп) трахать негров в шоколадную задницу, убивать в себе государство и пить красное вино на день рождения товарища Сталина. А чтобы революция осуществлялась перманентно предлагаю на каждом концерте закидывать Летова телефонами! Антикапитализм навсегда!
песни Летова — прежде всего Революция. Их достаточно услышать один раз. Хотя на практике обычно требуется больше. Но если кто-то полагает, что это обычные песни, которые можно купить в ларьке или там заплатить за билет и сходить на концерт, потом нажраться и утром как ни в чем ни бывало пойти на работу, то ему нужно сразу отрезать уши. Все-равно ничего не услишит. И хотя мы живем не в 60х, для революции наверное можно найти место и время, а может нужно просто жить и ходить на работу, черт его знает...в общем как сказал тот парень из американской истории икс — если хочешь что-то выразить и не можешь, то воспользуйся словами мудрых людей живших до тебя -
«как будто ничего и не было... Сентябрьский день, и, выходя снова на свет из темных и совсем не прозрачных могил мы щуримся, так ослепителен день; я вижу рыжие пашни над могилами, вдалеке темнеет осеннее море, полдень, все сюеминутно, ветер в пыльном чертополохе, я слышу звуки флейты, но это не этрусские флейты в могилах, а ветер в проводах, под зыбкой сенью оливы стоит моя машина, серая от пыли и раскаленная, адская жара, несмотря на ветер, но уже снова сентябрь; но все сиюминутно, и мы сидим за столом в тени и едим хлеб, пока не зажарится рыба, я охватываю ладонью бутылку, проверяя, охлаждено ли вино (вердикьо), хочется пить, потом есть, жизнь мне нравится...»
и пусть меня расстреляют за мелкобуржуазный экзистенциализм красные пингвины пол-потовцы.
так
давайте поможем друг другу любить...
давайте поможем друг другу забыть...
when i begining see the light o eeeh!